Я в кратце красочно поведала Ларисе вчера жизнь Вильфора. Она оказалась под глубочайшим впечатлением. Графа она не любила до омерзения и раньше, с детства.

Но на мои сетования на идиота Дюма, который свел Жерара с ума, вместо того, чтобы довести внутренние изменения в нем до чего-то иного, Лариса сказала, что раньше считалось, что сумасшедшие люди - близки Богу, что они нечто сродни юродивым.

Я не могу согласиться с этим, в конце концов есть поговорка, что если Бог хочет наказать, он отнимает ум, но век Дюма - не 21 век... И я подумала, а что если я была права. Что если Дюма был глубже поверхностной идеи о мести хорошего мальчега Дантеса плохим дядям, в т.ч. Вильфору? Что если действительно, произведение имеет двойное дно, и главный герой там (Граф говорил, что по литературе их учили, что злой персонаж не может быть "героем", он именно "персонаж" или "действующее лицо") именно Вильфор, проходящий пусть мук совести, покаяния и приближения к Богу через сумасшествие, а не Монте-Кристо, чей путь обратен пути Жерара: от светлого доброго отрока до расчетливой машины мести без проблесков души, полной гордыни? Ведь в конце концов в Монте-Кристо промелькнул Дантес только после гибели маленького сына Вильфора, только благодаря тому, кому он беспрецендентно жестоко мстил, он вперые усомнился в своей правоте! Можно сказать, сделал шаг к осознанию ошибочности пути самолюбивого мщения, сделал шаг к той невинности Дантеса, которая, увы, выбрала зло. Ведь невинность это не то, что не знает зла. А то, что знает и сознательно выбирает добро...

Вот. В общем, Вильфор forever )