Я люблю, когда слова льются свободным красивым прозрачным потоком, полным завихрений, бурлений, волн. Я восхищаюсь людьми, которые могут писать о своих чувствах и об увиденном. Я когда-то почти умела так. Из наиболее близких к дневникам, могу назвать моего ПЧ
Съерриан. Его стиль завораживает.
Сейчас Кузнечик прислал мне ссылку, которую я была менее всего, наверное, готова прочитать в исполнении одного из высших российских управленцев.
Мне
конечно резануло глаза слово
"каталонец" (даже, если я ошибаюсь, и оно никак не связано с ГМК)
Но дело не в этом.
Кузнечик прав. Я никогда не слышала о художнике, о котором речь. Но я захотела посмотреть на его работы. При всем моем очень...мммм сдержанном отношении к такого рода картинам, минимум ради языка статьи я сюда ее повешу, добавив иллюстрацию, однако.
итак....Колонка Владислава Суркова, первого заместителя главы администрации президента РФ, в третьем номере журнала "Русский пионер".
ВОЙНА И МИР ХОАНА МИРО
Как-то ранней весной засобирались в Барселону. Почему туда и в это время? Ну, есть пара свободных дней плюс воскресенье, ты был в Барселоне, нет, ну вот видишь, а что там делать, да ничего, долетим – разберемся… короче, собрались.
За неделю до вылета вспомнилось, что великий Хоан Миро – каталонец, и то ли фонд, то ли музей его имени как раз в Барселоне. О самом городе нужно бы отдельно.
Кратко: если есть специализированный рай для особо отличившихся архитекторов, он там. Но об этом как-нибудь после.
Теперь про Миро. Здание фонда очень идет его картинам (архитектор Серт, обитатель спецрая). Просторно, просто, прозрачно. Редкий случай удачного сочетания «света» солнечного и электрического. Подходящее место для холстов и картонов, таких же простых, прозрачных и просторных для света, но уже не солнечного, не электрического, другого…
Некоторые произведения живописи не теряют силы в самых блеклых и унизительных отражениях копеечных репродукций.
Мне было лет двенадцать когда в бедной библиотеке глубинного русского городка случайно нашлась тощая книжка с задиристым названием. «Критика модернистских течений в западном изобразительном искусстве» или нечто подобное. В нашем уезде об изобразительном искусстве вообще слышали мало. Доходили смутные слухи о Леонардо, кое-каким успехом у обывателей пользовался Шишкин. Знали, что художников где-то как бы много, но им далеко до Шишкина. Изобразителей тачанок и ткачих даже уездное искусствоведение всерьез не воспринимало. Поэтому книжка показалась любопытной и открылась как форточка весной. Увиденное до сих пор помнится, хотя и предстало убогими, серо-белыми какими-то, космически отдаленными от оригиналов оттисками.
Справа – «Ностальгия бесконечности» Джорджо де Кирико. Безлюдная площадь, бессмысленная башня, безоблачное небо. Арка, тень. Флаг, расправленный и бестрепетный, как на луне. Ничего, кажется, особенного, а не забудется, потому что на самом деле – кошмар.
Слева – Хоан Миро. «Персонаж, бросающий камень в птицу». Пересказ картины затруднен отсутствием персонажа, камня и птицы. Можно сравнить с детским рисунком, но жжот не по-детски. Можно с наскальной живописью, если бы не самоуверенность XX века в каждом характере рисунка и выборе красок. В книжке было сравнение с импровизациями умалишенного. Но в композиции нет и следа воспаленного лихорадочного воображения. Напротив – божественное равновесие, покой, абсолютная гармония. Ясно, что при создании картины ни одна птица не пострадала. Едва ли камень брошен. А если и брошен, не долетит до цели, поскольку мир Миро слишком высок, и движение здесь невозможно.
Выход вверх, в свет, в вечность через постепенную ликвидацию предметов, всего, что подвижно и подвержено изменениям. А вместе с ними изменчивости и движения как таковых и самой смерти. Вот задачи этих шедевров.
Миро считал, что «живопись» мешает свету, заслоняет его, что ее нужно преодолеть. Он воевал с ней всю жизнь, не одолел вполне, хотя и одержал ряд замечательных побед. Вещественными доказательствами провала его похода против вещей стали прекрасные картины и скульптуры, рисунки и керамика. Я видел – они предметны. Стало быть, когда-нибудь их тоже поест время. Но пока они целы и достаточно исправно принимают сигналы с высот, где «времени больше не будет».
Хоан Миро. «Персонаж, бросающий камень в птицу»
кто не видит картинки, тыкаем сюда...
Миро (как и де Кирико) с легкой руки Бретона записан в сюрреалисты. Но у него ничего общего с этой школой провинциальных фокусников. Миро иной, он портретист Бога. Избранный свидетель его торжественной неподвижности. Он и вправду слышит «плеск волн, которых здесь нет», отражает тихий и страшный свет на пределе текучей реальности. И дает послушать и посмотреть всем нам.
К слову, в нашей русской традиции диавол (враг, как говорила моя бабушка) вертляв и болтлив. Рыщет, хлопочет, суетится. Будь то черт гоголевских «Вечеров…», или Верховенский, верховный бес из «Бесов».
Зато Бог статичен. Он восседает, царствует, сияет и давно уже не отвлекается на разговоры с беспокойными ветхозаветными старцами. Такого Бога и пишет наш каталонец.
Художник переносит в изобразительное искусство метод раннехристианских теологов. Полагавших, что на человеческом языке нельзя выразить, чем является Бог. Можно – чем не является, исключая последовательно все слова, все до единого, до Единого. И Миро шаг за шагом расчищает перспективу, удаляет из своих композиций предмет за предметом. Потом очертания предметов, затем тени очертаний и тени теней. Порой он сам пугается открывающегося знания и дает своим опустошенным полотнам громоздкие, многозначительные, пышные названия – «Капля тумана, падающая с крыла птицы, пробуждает Розали, которая спала в тени паутины».
Некоторые любят «попонятнее» и таки находят на холсте все перечисленное. Однако то, что ищет сам Миро и находит, и показывает нам, это не капля, не туман, не крыло, не птица, что угодно, но не Розали, не тень, не паутина… не падение, не пробуждение, не сон … Как брошенная на асфальт апельсиновая кожура указывает на отсутствие апельсина, так и слова эти валяются рядом с образом, подчеркивая его внепредметность.
И как первый христианин, гений живет накануне чуда. Готовит к скорому празднику вверенное ему пространство, выбрасывая из него старые вещи, проветривая и просвечивая его. Он ортодоксален, упорен и доходит до края, до нищеты, до аскезы.
Де Кирико, соблазненному роскошью неоклассицизма и свернувшему с полпути в «новеченто», и в лучшие его дни требовались вагоны кирпичей, из которых он строил башни, башенки, арки и аркады и которыми мостил меланхолические улицы и сонные площади своих «метафизических» городов. Он достигал иногда нужного эффекта. Вечности и метафизики в некоторых его картинах хоть отбавляй. Но Миро добивался большего, обходившись самыми скромными средствами. В поздних работах буквально двумя-тремя цветами, двумя-тремя линиями. Он пришел к Богу налегке…
Давным-давно, когда Хоан Миро был молод, произошла фетишизация всего временного, преходящего – Прогресса, Новостей, Скоростей, Потребления, Движения, Моды, Спешки, Торговли. И это, честно говоря, совсем неплохо, поскольку с тех пор кое-что перепало и такому временному и преходящему существу, как человек. Хотя по-прежнему неясно человек человеку кто, общедоступная медицина, массовое производство, новые технологии, Интернет, демократия и много чего еще делают жизнь интересней, комфортней, лучше. Нет, я серьезно – лучше, лучше. И ради этого стоит побегать и похлопотать. Глупо бросать общественно полезные дела и внезапно замирать (например, хирургу, только что сделавшему надрез) в думах о вечном.
И все-таки (если вы хирург, то желательно по окончании операции) загляните в Миро. Может быть, вы разглядите свет. Или – сквозь треск быстрых фраз и одноразовых радостей, сквозь напряженный шум переменного мира – расслышите насмешливое молчание судьбы.
Должен сознаться post scriptum, мне неизвестны высказывания мастера ни о чем таком типа божественном. Предпринятая мной попытка различить в нем наивного богоискателя и внеканонического иконописца почти наверняка показалась бы нелепой и самому Миро, и профессиональным мироведам. Но я тем не менее уверен: он был достаточно силен, чтобы переплыть время и выбраться из Гераклитовой реки на твердый берег. Туда, где Платон увидел идею, св. Павел любовь, Паскаль сферу, Борхес – алеф. А что там нашел Хоан Миро? Желанную пустоту? Равновесие света? Собственную картину? Кто знает. Люди простые, вроде меня, называют это Бог.
-------------------
Да, картины можно посмотреть здесь
Источник самой статьи
-
-
20.02.2009 в 00:54Кузьма
-
-
20.02.2009 в 13:23А понимает каждый, я уже говорила, не только в силу знания языка, а в силу одинаковости и однозначности понятий, которыми оперирует кодировщик и декодеровщик.
Я сомневаюсь, что у художника и зрителя коррелирующие друг с другом понятия. Зритель вобще может увидеть то, чего художник помыслить то не мог. У зрителя свои ассоциации, свои какие-то жизненный опыт и вкусы. Так что автор статьи просто субьективное мнение написал. И написал, боюсь, талантливее, чем художник написал свои картины.