Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его(с)
"Мужики" Священник Александр Дьяченко - прислал мой бывш.ученик.
Написано с юмором, приправленным горечью. Но меня в этом всем задело другое. Не то, что бы даже "задело". Просто захотелось рыдать от того, что мой дед ушел без единой моей попытки устроить ему беседу со священником. Когда уходила бабушка, я еще была слишком мала и не была крещена даже, хоть и верила. И, скорее всего, так же как дед уйдут мои двоюродные бабушки и прочие родные... И я не верю, что не было в их жизни чего-то, ради чего Господь не мог бы посетить их в лице Своего служителя. Но у Него и у них слишком "теплохладная" я. Ненавижу себя. Ненавижу.
***
Рассказывают, как-то, это ещё в пятидесятых, в одном из московских храмов служил литургию митрополит Николай Ярушевич, известный проповедник и церковный дипломат. Один из тех трёх святителей, кто был приглашен на приём к товарищу Сталину в 1943 году. Так вот, выходит он в конце литургии с чашей на амвон. Людей в храме полно, много причастников, и только одни женщины. Владыка с досадой: - Что, только женщины, ни одного мужчины? И вдруг в толпе слышится сдавленный мужской голос: - Есть, есть, владыка, я причастник, вот, только никак сквозь толпу не пробьюсь. И тогда митрополит громко с воодушевлением произносит: - Православные, расступитесь, дайте возможность мужчине первым подойти к чаше, и, вообще, берегите мужчин!
Вот и исполняют марфы и марии благословение владыки Николая, берегут нас изо всех сил, всё больше и больше подменяя мужичков, взваливая их обязанности на свои хрупкие плечи. Любят «немощные сосуды» своих мужей, переживают. А раз так, то и пытаются всеми силами их спасать. Но путь к спасению лежит через храм, а попробуйте затащить неверующего человека на службу. И поскольку мужчине здоровому и сильному до храма практически не добраться, то остаётся единственный и спасительный шанс, когда к нему, больному и слабому можно будет пригласить батюшку. Может, именно это и имели в виду, когда впервые сформулировали бессмертную фразу: «Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе». В нашем случае роль «Магомета» всякий раз примеряет на себя очередной батюшка.
<...>
-Зачем ты пришёл? – спросил он. – Меня пригласила твоя жена. Он вспоминает: – Ах, да, точно, она говорила. Потом улыбается: - Так тебе что, грехи мои нужны?
- Нет, - отвечаю ему, - твои грехи мне совершенно не нужны. От своих не знаешь куда деваться. Я священник, и пришёл к тебе в первый и, скорее всего, последний раз. И, если честно, то мне другое интересно: почему меня позвали к тебе? Вокруг умирает множество людей, и никто меня не зовёт. Так и уходят, без напутствия и причастия. А к тебе позвали. Может, из-за того, что ты людей жалел, и Господь на тебя внимание обратил.
<...>
С тех пор, всякий раз, когда меня приглашали к мужчине, я начинал искать причину, почему меня позвали к нему. И такая причина, как правило, находилась.
Написано с юмором, приправленным горечью. Но меня в этом всем задело другое. Не то, что бы даже "задело". Просто захотелось рыдать от того, что мой дед ушел без единой моей попытки устроить ему беседу со священником. Когда уходила бабушка, я еще была слишком мала и не была крещена даже, хоть и верила. И, скорее всего, так же как дед уйдут мои двоюродные бабушки и прочие родные... И я не верю, что не было в их жизни чего-то, ради чего Господь не мог бы посетить их в лице Своего служителя. Но у Него и у них слишком "теплохладная" я. Ненавижу себя. Ненавижу.
***
Рассказывают, как-то, это ещё в пятидесятых, в одном из московских храмов служил литургию митрополит Николай Ярушевич, известный проповедник и церковный дипломат. Один из тех трёх святителей, кто был приглашен на приём к товарищу Сталину в 1943 году. Так вот, выходит он в конце литургии с чашей на амвон. Людей в храме полно, много причастников, и только одни женщины. Владыка с досадой: - Что, только женщины, ни одного мужчины? И вдруг в толпе слышится сдавленный мужской голос: - Есть, есть, владыка, я причастник, вот, только никак сквозь толпу не пробьюсь. И тогда митрополит громко с воодушевлением произносит: - Православные, расступитесь, дайте возможность мужчине первым подойти к чаше, и, вообще, берегите мужчин!
Вот и исполняют марфы и марии благословение владыки Николая, берегут нас изо всех сил, всё больше и больше подменяя мужичков, взваливая их обязанности на свои хрупкие плечи. Любят «немощные сосуды» своих мужей, переживают. А раз так, то и пытаются всеми силами их спасать. Но путь к спасению лежит через храм, а попробуйте затащить неверующего человека на службу. И поскольку мужчине здоровому и сильному до храма практически не добраться, то остаётся единственный и спасительный шанс, когда к нему, больному и слабому можно будет пригласить батюшку. Может, именно это и имели в виду, когда впервые сформулировали бессмертную фразу: «Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе». В нашем случае роль «Магомета» всякий раз примеряет на себя очередной батюшка.
<...>
-Зачем ты пришёл? – спросил он. – Меня пригласила твоя жена. Он вспоминает: – Ах, да, точно, она говорила. Потом улыбается: - Так тебе что, грехи мои нужны?
- Нет, - отвечаю ему, - твои грехи мне совершенно не нужны. От своих не знаешь куда деваться. Я священник, и пришёл к тебе в первый и, скорее всего, последний раз. И, если честно, то мне другое интересно: почему меня позвали к тебе? Вокруг умирает множество людей, и никто меня не зовёт. Так и уходят, без напутствия и причастия. А к тебе позвали. Может, из-за того, что ты людей жалел, и Господь на тебя внимание обратил.
<...>
С тех пор, всякий раз, когда меня приглашали к мужчине, я начинал искать причину, почему меня позвали к нему. И такая причина, как правило, находилась.