З.С. - велосипедистко-2.

[gsm]

Продолжаем заметки о жизни З.С.

Итак, накануне Волчонок, как я звала его в начале 2000х, а ныне, пожалуй, уже Волчара (маловато мне для повествования двух синонимов "приемыш" и "брат", тем более, что второе, все-таки, менее честное определение), обещал еще раз взять меня кататься. С работы я вышла даже не очень поздно. Дома сразу же поужинала и стала ему звонить. И глухо. Не берет телефон. Я внутренне решила, что он заменил неуклюжую меня на кого-нибудь более подходящего. И вдруг раздался писк домофона.

читать дальше - 4 страницы 12 геккелем таймс нью роман

Я решила, что, неужели, приемыш за мной зашел? О.о Гуня тоже так подумала, видимо, и пошла накинуть что-нибудь. Но оказалось, папа!

Папа появился неожиданно на столько, что я не успела ничего сообразить. Т.е. я сообразила, что он сейчас пойдет в свою квартиру, занимаемую его приемным сыном и его семьей, обнаружит там кошку... и тогда крышка всем нам. Волчонку - потому что ему запрещено было, нам - потому что знали и молчали. Я стала звонить брату снова. Но он опять не отвечал.

Папа привез кучу банок с протертыми ягодами. Витамины для нашей Гунечки. Собрался тут же бежать в соседний дом. Я его задержала. Мы минут 10 еще поговорили, он снова подорвался уходить. Покормить себя он ни в какую не давал. Я написала смс приемышу ("ПАПА У НАС!!!!") и пошла на крайние меры. Предложила папе заныканную от моих дорогих гостей подаренную вкуснючую банку маслин, которую берегла сожрать в тихую в укромном уголочке, когда депрессия совсем одолеет или когда будет какой-нибудь пост. Берегла как память... На черный день... эх, знал бы Волчище этот противный, на какие жертвы я ради него шла!.. Папа тут же загорелся и согласился. Я принесла свое сокровище, высыпала в миску, налила жидкость папе в чашку... И стала нагло воровать у него абалденно... просто потрясающе вкусные мягкие черные ягоды... большие, без косточек... соленые... Ни сестра, ни ее мужики это не едят на мое счастье. Но "пища богов" кончилась быстро... Папа предложил пойти в ту квартиру с ним. Я стала набирать брата снова. Папа строго сказал, что нечего его предупреждать, на что я возразила, что меня обещали покатать на великах и не берут. Папа смягчился. Провожать его я не решилась. Было слишком страшно даже представить его реакцию. Я только надеялась, что удар его не хватит.

Я села за комп так, чтоб видеть, когда папа выйдет от приемыша. Написала последнему смс, что тянула время, как могла, но дальше уже ничего сделать не могу. Небо было темным еще когда я домой ехала, а сейчас немного просветлело, но все равно грозилось дождиком. Я подумала, что, наверное, хорошо, что не поеду кататься. Днем было 35 и очень влажно, просто баня. К вечеру осталось только горячее тепло. Но на велосипеде, наверное, было бы трудно, хоть и ветерок на нем.

Минут через 15 позвонил Волчонок. Спросил, мол, ну что, едем. Я осторожно и удивленно спросила, неужели он дома, там ли папа и как там наша кошка. Брат на последний вопрос ответил невразумительно, но подтвердил, что папа у него. Потом он мне сказал, что сотовый где-то валялся, и он его не слышал. А папа с благостным настроением после разговора с моей сестрой, видимо, более-менее спокойно ругался... Правда, он умудрился забыть у нас ключи от дома, так что мне пришлось туда за ними бегать... но в целом, все было мирно.

На этот раз кататься было не так страшно. Но я опустила седло совсем низко. Потому сидеть было неудобно. И ноги были всегда согнуты, даже при выжатых педалях. И почему-то было очень жестко (последствия чего я ощущаю до сих пор)... накануне я этого не замечала. Но зато мне было проще заскакивать на седло.

Мы поехали к парку у Покровского храма. На светофорах я все равно перевозила велосипед пешком. Но людей воспринимала уже спокойнее и не так дергалась. Поребрики (бордюры) тоже не боялась преодолевать сидя. Только чуть привставала, чтоб совсем уж не отбивать себе седалище. Но по дороге я все-таки умудрялась еще разговаривать с приемным братом. Хотя нам было особо не о чем... К тому же он был трезв... Т.е. немногословен, спасиБо, не замкнут.

Парк кончился быстро. Но зато я успела оценить правоту приемыша, что мой красный велосипед легко едет по песку, ибо горный. А его труднее. Я разницу почвы чувствовала. Но было не на много труднее. В очередной раз потряслась людям, которые загорают под облаками на газоне, где тут же "пасутся" собачки других людей... Мне на газоны ногой ступить противно... а уж попой, извините, сесть... или расстелить тряпку...

Брат спросил, что у нас за виадуком. Я сказала, что лесопарк и что там есть дорожки. Он коротко сказал: "поехали", и мы поехали. Тут я впервые рискнула переехать на зеленый за ним. Но из-за поворачивающих машин и того, что люди норовят идти по низкой части поребрика, которая сделана для колясок и т.п., мне заехать не удалось. Пришлось соскакивать срочно... Зато дальше я помнила уже, где поребрики высокие и как их можно объезжать - накануне мы ехали здесь только в обратную сторону. А вообще я следила за тем, что делает приемный брат и пыталась следовать, хотя и экспериментировала.

На следующем светофоре он снова скомандовал: "успеем, поехали", и мы поехали!

Небо местами темнело. Приемыш рассуждал, будет ли дождь... В том месте, где мы подъехали к лесопарку, дорожек не было. Но брат отважно ломанулся по пересеченной местности к тому месту, которое я указала, как содержащее дорожку. Сухая смесь серой земли, в которую колеса просто зарывались, хотя и не пылили. Справа лес, слева трава и дорога. Ехать было очень трудно. Ноги болели... Я поехала левее, ближе к проезжей части. Где была сухая, но твердая земля и зелень. Стало легче, хотя трясло страшно. И я еще раз порадовалась своим широким мягким шинам. Братишке было тяжелее, но он ехал впереди. С трудом мы добрались до голубятни, за которой была дорога. Не асфальт. Сухая земля, а потом ровные плиты. Я рассказывала, что раньше здесь была деревня. Теперь же все заросло кустарником и травой в человеческий рост. Кое-где были "стоянки первобытного человека" - бревна, кострища, подобия мангалов. В одном месте народ поставил "палатку" и шумно общался. Но уже через 5 метров их было не видно: очень густые кусты и зелень. Я рассказывала, что раньше здесь была деревня, жили люди, и что я это еще отлично помню, что теперь эти места - прибежище всяких... подозрительных дядек (постеснялась словао "маньяк"), что здесь небезопасно в одиночку, и что я сюда больше гулять не хожу. Брат спросил, где же, тогда печные трубы. Но заросли не давали видеть что-либо, да и лет минуло порядочно: что-то могли растащить, что-то обрушилось... Кое-где все-таки виднелись останки деревянных построек. Было даже два домика в приличном и отличном состоянии соответственно. У первого, спрятанного в саду серого деревянного старика, стояли две недешевые машины. Второй был двухэтажным, похоже, с красиво крашенным в бордовый фасадом и стоял дальше. Мы проехали мимо. Дальше шла высоковольтка, переезд и дорога к Дороге жизни и Цветку жизни, если я правильно помнила из детства.

Мы доехали до переезда, у которого ровными аккуратными рядами стояли туго набитые мешки с мусором, и остановились. Я размышляла, откуда мусор и куда его будут девать, полагая, что это от строительства/ремонта того красивого дома или чего-то еще, и смутно надеялась, может, это результаты уборки несчастного зеленого массива от всего того кхм... мусора, который толстым слоем покрывает местность из-за всяких... людей. А приемыш смотрел на часы, на небо и думал, куда ехать дальше. Послышались голоса "аборигенов", как их назвал Волчонок, и он распорядился разворачиваться и ехать тем же путем обратно к асфальту.

Асфальт был каким-то мягким и пружинящим. Свежим. Темным. Ехать было очень приятно. Встретился мужчина поливающий траву из шланга. Я показала Волчонку свою школу, он удивился и посочувствовал, что нам так далеко было добираться. Я сказала, что продолжающийся лесопарк имеет еще много дорожек, даже асфальтированных. Но он коротко сказал: "прямо". И мы поехали прямо. Затем обогнули район и стали возвращаться: темнело. Я видела молнии.

Ближе к дому я снова рискнула пересечь дорогу на зеленый в седле. Но люди снова шли по низкому месту поребрика так медленно и вальяжно, что я резко развернулась и спрыгнула, из-за чего чуть не попала под поворачивающий автобус, полагающий, что я-таки заеду на пешеходную зону. Брат спросил, что случилось. Я ответила лаконично: "Люди". Он понимающе кивнул, мол, да, люди это зло. За разговором я чуть не наехала на мужика, тот что-то буркнул, типа, смотреть надо, но мне было все равно. Он тоже мог бы отойти. Дальше нам помешала уже машина, едущая по пешеходной дорожке навстречу. Пришлось свернуть на газон. Благо он не был в этом месте огорожен. И снова я подумала про свои колеса. А еще решила, что, может, дело не в самих колесах. А в плацебо. Может, колеса не так хороши и безопасны, но брат своими словами о них вселил в меня такую веру в эти колеса и такую уверенность в том, что на них можно проехать везде, что я просто не боялась ехать!

В магазин заходить ему было лень. Я сбегала домой за взятым с работы канц.ножем для брата и показала некоторые стеклянные штучки с работы, которые нужно было починить с помощью их с женой приспособлений. По лестнице вверх и вниз ноги идти просто отказывались. Дрожали и подгибались. Но мне удалось справится. Уже наверху, у квартиры, попыталась выяснить, не нужна ли помощь с готовкой еды, накануне приемыш пошутил, что, если мне хочется, я могу прийти и приготовить. Но он "технично" отказался. Я ушла, поблагодарив за приятное время препровождение.

Тело, особенно лицо, пылало. Одежда была мокрой. Я быстро скинула все и залезла в под холодный душ. Горячая вода отключена до 9 августа. На коже выступили мурашки, но было ощущение, что вода горячая. Голову я не мочила, потому высохла мгновенно. Словно не охлаждалась под тугой струей 15 минут кряду. Я поняла, что стоит сунуть под струю и голову. Долго игралась с душем, остужая кожу и волосы. Шампунем пользоваться не рискнула. Смывать его холодной водой трудно, а застужать голову мне нельзя. Но волосы тоже высохли минут за 40, ложась приятными рыжими с черной полосой у корней волнами.

Дождя я так и не дождалась. Только сверкали молнии. Но ночью он был. Потому что утро встретило меня прохладой в 20 градусов. И приготовленное накануне новое платье и накидка в виде "хвостика" - рыжего лисьего шарфа, подарка Ирины, оказались не к месту... Полюбовалась Борисом Костенко в компании протодиакона Андрея Кураева и еще одного иеромонаха, которые рассуждали об ОПК, даже прониклась, оделась во все голубое и отправилась опаздывать на работу. Надо сказать, вопреки ожиданиям, кроме места, которое билось о седло, ничего не болит.