- Доппель, ты напишешь пост?
- Угу.
- Когда?
- Хз.

*на следующий день*
- Доппель, напиши пост.
- Угу. Напишу потом.

*еще два часа спустя*
- Доппель, ты уже когда-нить напишешь пост?
- Ээээээ... Да!


Пост.
Я честно не знаю, что описать, и как это сделать. Наверное, мне сейчас было бы проще нарисовать глаза Сильви, когда она услышала нашу русскую речь в метре от нее. Наверное, мне легче нарисовать взгляд Габриэллы, когда до нее дошло, что цветы дарят ей, а не мужу. И, наверное, забавно было бы нарисовать глаза Ног, когда им сказали "Excuse me, Sir! Oh, good Monsieur!".
Ноги, как-то были вчера податливее, чем обычно - им умудрились задарить фотографию в рамочке и цветочек (вираг был от нас, канеш). Но Сиско есть Сиско, и он не будет собой, если не попытается улизнуть, спрятавшись за спину жены и уткнувшись в телефон. Доппель с цветочком так и не осилил себя и не смог подойти к нему, так упорно игнорящему все окружающее. Зато Рэйчел смогла. Она вырвала цветок, прихватила меня за шкирку и смело атаковала чудовище, задарив ему все, что надо и сказав, что это от меня, но только "she's too shy". На этой фразе Эмма и Рейчел дружно тыкнули в меня пальцами, а Ноги усмехнулись. Ненавижу это палево! Я от его энергетики потом полчаса в себя приходила, отпиваясь палинкой.
В общем, в следующий раз буду отлавливать Ноги исключительно фразой "Pardonne moi, M-sieur!"

И да, КиЧ у меня был первый раз позавчера, и второй - вчера. И если Хомочкино чудовище умиляло, вызывало интерес, как к мужчине, ощущение чувственности и совершенно блядской химии с Марой, то Сильвестер... Этабля! То есть, конечно, он ангстит, и ангстит, на мой взгляд, гораздо круче Хомонноя (потому что Жолти даже в облике чудовища умудряется себя любить и заставлять любить себя все, что движется). У Сильвестера ангст - это мама роди меня обратно, зачем я живу такой вообще, и мне осталась одна забава - выть на луну. Но когда это самое печальное, озлобленное чудовище начало вдруг издавать странные звуки, проявлять типичную растяжку и отмачивать приколы, Доппеля согнуло пополам. Но это ладно, про Сисси можно распинаться долго.
Параслов про Пеллера. Он пришол с сделал всем оперетту. Его Гастон - это что-то такое непонянтое, пытающееся спеть "Te rongyos elet" Белль. Белль не понимает, крутит пальцем у виска, заматывает его веревкой и убегает. Бони искренне недоумевает, что он сделал не так, и продолжает петь Оперетту. Нет, ну ведь на самом деле, Гастон и Белль не нашли общего языка именно поэтому. Бэлль просто не любила Оперетту и ушла к чудовищу петь ангстовые мюзиклы в постановке Береша.

За этим пока остановлюсь, ибо настораживает нарастающая неадекватность сей записи.