Всю ночь-день снился апокалипсис.
читать дальшеАнтихрист в двух вариантах.
Снился умерший 1,5 года назад на Троицу от того, что перепил водки любимый некогда одноклассник по первым двум классам Димка с матерью и несуществующей, на сколько я знаю, младшей сестрой... Оба младше меня, лысые и больные каким-то раком... в нищей деревянной лачуге, стоящей на пятачке среди огромных домов. Рядом со странной малиновой тонкой башней. Мы сидели на земляном полу, и говорили, как не разговаривали с ним уже 20 лет. И словно этих 20ти лет и не было. Он все боялася меня отпускать. А мне почему-то надо было идти. Лачугу потом затопило полностью. Почти по крышу. И на следующий день я встретила их мокрых и поняла, что придется взять их к себе, и что родные этого не одобрят. Кажется, была весна. Димка казался еще младше и уже оброс шевелюрой. Тогда же поняла, что Димка же умер, что нужно молиться за него. Тут же появился Павлик, другой мой одноклассник... я долго вспоминала его имя. Помнила фамилию и что он повесился от наркотиков. Я стала молиться. Хотя слова не шли. А еще я подумала, что нельзя верить и доверять снам.
Выросла другая башня. Сиреневая. Просто раз и выросла из-под земли. И я как-то сразу поняла, что это обе башни антихристовы. Они были странные. Я думала крестить их, рисовать просфорным тестом на них кресты. Но я знала, что все бесполезно. А Димка вдруг стал помогать антихристу. И я вспомнила, что он же не крещен, и как страшно он умер (с духовной т.з.). И захотелось так молиться Господу об этом глупом мальчишке, чтобы вымолить. Но почему-то вспомнился отец. Тоже некрещеный. За которого тоже нужно ох как молиться. И я подумала, что перед ним у меня долг.
А потом появились родственники, дед...
И сам антихрист.
Я, помню, выскочила на сцену, где он стоял. И грубо и резко, словно имела право, спросила, кто он такой и стала говорить, что он не спаситель, что он антихрист. И тут же сразу поняла, что так его не победить. Что нужна не гордыня и не самонадеянные выступления, а смирение, которого нет, и молитва. Я попробовала молиться. Но у меня получалось очень плохо. Было ощущение, что воздух сгустился, что молиться все труднее и труднее.
А потом нас всех звали в какой-то не то ресторан, не то суши-бар. И, вроде бы, там все было бесплатно. А я ужасно люблю пироженные и торты. И думала, вот оторвусь. Пространство было поделено стеклянными стенами на отсеки. Туда приходили мои одноклассницы по гимназии. Мы шли сперва с Дианой. Но потом она ушла вперед. А когда села за столик... С ней вроде как что-то произошло. Она больше не хотела, чтобы я садилась рядом. И я ушла обратно, в другой зал. А потом я поняла, что за еду-таки придется платить. И ушла.
А потом я была внутри этой башни. Хотя снаружи она была в два моих обхвата. Я была на каком-то высоком этаже спирали в составе какого-то отряда рабочих. И мы клали плитку. Неумело разбивали плитки и мостили ими замысловатые труднодоступные, как дымоходы, места. До некоторых было не дотянутся. И я не понимала, как мы сможем это сделать. И я думала, что это первый день. А потом научимся лучше. А потом надсмотрщики гнали нас вниз домой. Окончился рабочий день.
И я помню, что для прохода внутрь требовались ... не совсем печать антихриста. Но какой-то это был бесконтактный способ. Но можно было платить живой монетой. И я каждый проход туда-обратно кидала, как в метро, рубли. И с ужасом думала, что будет, когда они закончатся.
А еще были какие-то допросы у антихриста. Его красивое лицо "парило" в центре полой башни, а лестница спиралью обвивала стены изнутри. Такое я встречала в старых башнях. Например, в Баку. Но там в центре был колодец. Да и она была меньше. А я смотрела на антихристово лицо и понимала, что нельзя его ненавидеть. Эту мысль я вынесла еще из антиутопии Вознесенской. Мне было его жаль. Мне хотелось его спасти. И о нем тоже просить Бога, чтобы и его, дурака, спас.
Там мне сказали, что мои родные подписали у него контракт. Мама... и не помню, кто еще. И я поняла, что это контракт - продажа души в обмен на какие-то блага здесь. Я хотела побежать к ним, но знала, что бесполезно. Внутри была какая-то убитая пустота. И понимание, что ничего я изменить не смогу.
Но к этому красивому лицу все равно не было ненависти. И я сказала ему, что он, его личность, мне интересна. Что я хотела бы поговорить с ним. Но без надсмотрщиков. Мне сказали, что это невозможно. Тогда я попросила в присутствии охранников, но без того свиноподобного типа, что всегда был при нем. Мне позволили.
И оказалось потом, что антихрист это ребенок. Скорее всего даже девочка, хотя я не была до конца уверена в этом: может быть такой женственный мальчик. Который никогда не знал, что такое игры. И которого никогда не обнимала мама. И, хотя, вроде бы, он позиционировался как старше меня, очень скоро я взяла на себя роль няни. Я баюкала это дитя, вися где-то высоко на тонком гамакообразном изделии из сетей. А вокруг были охранники. И я учила его, обнимая, как ребенка сзади, что Бог - не то, что он думает. Что нужно помолиться Ему и ужас жизни закончится...
Мы так проспали ночь.
А потом я проснулась. И не знала, что делать. Потому что было чувство неизбежности. Не страха. А неизбежности. И мне даже хотелось, чтобы пусть бы меня распяли или замучали, но я бы тогда могла помолиться за этого самого глупого в истории человечества человека - антихриста - так, чтобы Бог меня послушал, может быть.
И снова я понимала, что в этом всем никакого смирения нет, что ничего не выходит потому, что молитва прервана... Что все это пустое, и пустые попытки справится с духовным смешным оружием кинематографических охотников за дьяволом - чесноком и серебром.
В общем, мытарства я не пройду. А за всех приснившихся и не только нужно очень горячо и регулярно молиться.