РиДж по украински. ПАЗИТИФФ

[gsm]

Источник

Народ мой... я рыдала, читая эту прелесть... Нет, он не имеет отношения к московскому Театру Оперетты. Но - Боже мой... какой блестящий отзыв! Какая рецензия!

Если бы Шекспир был все еще жив, то он бы этого не пережил.
Театр Франка. «Ромео и Джульетта».

обратите внимание на папу-капу ))))

Нет, от этого театра ожидать чего-то выше капустника я и не собиралась. Помнится, в прошлый раз я с трудом досидела до первого антракта на «Наталке-полтавке», после чего просто сбежала. На максимально возможной для меня скорости, ибо слушать паршивую фонограмму с хрипами и гудением, да с такой фальшью в исполнении, что уши грозились отвалиться в знак протеста – это выше моих сил. Но когда при этом горе-актеры еще и рот вовремя открыть не могут!
Однако это было давно. Видать, ощущения притупились. Или это Шекспир во всем виноват? Короче, я не знаю, чем я думала, когда покупала билеты, но то, что это была не голова, а какое-то другое место, я ручаюсь.
Во-первых, наивная, я забыла, что в театр у нас ходят только школьники. Под конвоем. И что они буйные, я тоже забыла.
Во-вторых, я не подумала, что дядька советской закалки (режиссер, сбсвнно), уехавший из союза в 80-е - по определению не может быть выдающимся гением.
И в-третьих, я не подумала о том, что играть все равно будут местные таланты.
У режиссера явно был план. И он его курил. А другим (гад!) не дал. Нет, ну не все было хуже-некуда. Например, украинский перевод Шекспира был великолепен. Хотя, пожалуй, это и было единственное достоинство спектакля. Все остальное было плохо. Нет, не так, - все остальное было очень-очень ПЛОХО.
Начать с того, что главным героем постановки почему-то была большая белая простыня. Что с ней только не делали: в нее заворачивались, под ней трах*сь, в нее упаковывали….в общем, многофункциональная такая штука. «Для всего сгодится», решил режиссер. Трудно сказать, что конкретно он имел ввиду: не то намек на Шекспира, про которого никто ничего так толком и не знает; не то белое полотно жизни; не то белую смерть (от горячки, видать)… Одно сказать можно точно – раздражала эта тряпка неимоверно.
Вторым главным героем была большая рама с сильно поцарапанным оргстеклом (три на два метра где-то). Собственно, если говорить о декорациях, то их было немного – черный задник, картина со стеклом, импровизированный балкон и внушительных размеров бочка. Так вот, эту самую злополучную простыню то накидывали на раму, то валялась она по всей сцене. И, каждый раз, какой-то несчастный обязательных пару минут прыгал вокруг рамы - закидывал простыню, она сползала, он нервничал, она сползала с другого конца, начинали нервничать уже все, включая зрителей… Короче, не до Шекспира было. Особенно забавно было, когда несчастный попадался из низкорослых, тогда он начинал еще и смешно подпрыгивать и ручками размахивать, пытаясь сохранить равновесие. Да еще выставляя свой зад в очень сильно обтягивающих цветных трико. У некоторых эта анатомическая часть была дополнительно подчеркнута перевязью вокруг половинок пятой точки. Было ясно, что режиссер и костюмер живут в одной палате.
Костюмер особо и не старался: разноцветные гимнастические костюмчики в облипочку для главных героев (традиционно: Тибальт в красном, Беня в голубом и ох..не зра, не зря…, Мерк в мерзко-болотном, еще более подчеркивающем его сходство с жабой ропухой, Ромео в…не помню даже, темно-синем кажись, и Джулька в белом), и черные - для всех остальных. Разнообразие вносили детали поверх. У дам это были юбки-парашюты, у глав кланов – турецкие банные халаты, у слуг – типа цветастых фраков, напяленных фалдами вперед. Особо повезло Парису, ему достался эксклюзивный кокетливый коротенький халатик тюремно-матрасного виду.
Ну, и главное – исполнители. Уже на первых минутах игры их хотелось коллективно перевешать на той таки сцене. Мало того, что украинский язык в исполнении труппы звучал, как чукотское наречие тюркского языка жестоко мучимое потомственным ирландцем, так еще никто так и не потрудился как следует выучить свою роль. Выглядело это так: Ромео произносит речь, на каком-то этапе удивленно замолкает и смотрит сквозь Джульетту. Смотрелось это, будто он натужно силится вспомнить, кто это перед ним такой, и что он тут делает. Джульетта, в попытке спасти положение, начинает говорить свои слова, но тут РомЕо озаряет некстати вспомнившаяся строчка, и он, перебивая и запинаясь – договаривает недосказанное. После чего Джулька впадает в ступор и не сразу понимает, что теперь, значит, ее очередь.
Кстати сказать, осветитель и звукооператор точно так же не поняли куда они попали и что до этого пили. Сцена перед балом. По краю сцены бодренько скачет папаша Капулетти в халатике местнопоместного украинского паныча. Раскидывая руки крестом он вопит: больше света! Далее следует пауза. Папаша сначала исподтишка, а затем уже не таясь, пялится на балкон осветителя. Тишина, ничего не происходит. Тогда папаша повторяет свою реплику. Снова ничего не происходит, все понимают, что кто-то уснул или ушел по делам. На лице папаши Каупелетти проступает выражение детской обиды, и всем становится его жаль…
Папе-капе вообще не везло с патетическими моментами. К примеру, стоит он, вещает Парису о предстоящей свадьбе, звучит трагически-заунывная музыка, затем она слегка затихает, папа-капа продолжает вещать, но договорить не успевает, потому как в этот самый момент звукооператора что-то укусило, и он врубил музычку на полную. На лице оратора читается сначала удивление, потом обида, а затем – выражение ослиной решимости. Монолог Капулетти был поделен на четыре отрезка и все это время горе-оратор пытался вклиниться в паузу, не успевал, повторялся, перекрикивал…в общем и целом именно в этом отрезке все поняли – нам показывают трагедию!
Да, музыка заслуживает отдельного слова. Музыки было две: мелодичная барабанная дробь и таинственный «зУмммммммм…». На сто первый «зУмммммммм…» я перестала дергаться, но чувствовала себя все равно неуютно. Как-то непонятно, к чему же все таки было это «зУмммммммм…».
На сайте театра было оповещено о том, что в компанию психов-постановщиков входит так же и автор дуэльных сцен. Не знаю, не то это актеры настолько бездари (чему я бы, честно говоря, не удивилась), не то автор боев под стать остальным командующим, не то – и то, и другое, но выглядело все это как-то нелепо и глуповато. То есть, если б еще чуток помедленнее, то сошло бы за концептульно-замедленное действо; если б побыстрее, то напоминало бы драки…но сцену дуэли и убийства даже это не спасло бы. Выглядело сие примерно так: Тибальт и Мерк берут разбег, выставив перед собой шпаги, затем резко убирают руки назад, а сами пламенно обнимаются и начинают кружится по часовой стрелке. Но и это бы еще сошло, если б в этот момент к ним не присоединились Беня с Ромео, согбенно в три погибели, ухватив друго-врага за поджарые задницы и сунув носы на уровне их гениталий. Так и кружились, пока не раздался крик с претензией на «ой, меня укусили!». Дальше можно было не смотреть. Как-то их всех жаль стало. Натужно отыграв сцену уползания «помирать» и убиения Тибальта, а так же истошную истерику Ромео в духе коммунальной разборки – все облегченно вздохнули.
А еще, до слез жаль было Париса. Его Ромео сначала таинственно убивал под той таки загадочной простыней, хотя битва эта мало отличалась от постельной сцены его же с Джулькой, а потом уволакивал зачем-то за пределы сцены, таща по грязному полу за кулисы. Зачем спрашивается? Лежал бы себе, никого ж не трогал…
Не удержались и таки заржали зрители в финале. Все уже померли (слава Богу, облегченно вздохнули зраители), выходит князь…нет, не так – щупленький князек в драных джинсах и верхней части пластиковых лат, сильно напоминая внешне кальмара в консервной банке, - и пискляво сообщает, что «все вокруг уроды, вон до чего докатились, померли все, а ну, гады, миритесь по быстрому». Как и следовало ожидать, далее следует немая сцена, зрители замирают, оба папаши стоят друг напротив друга с видом «а сейчас мы обнимемся». Ну, в общем-то, ожидание они оправдали. Хотя, для настоящего хеппи-энда не хватало пламенного поцелуя…однако помимо детей в зале были еще и многочисленные учителя-соглядатаи, так что мысленно мы согласились, что это было бы лишне. В смысле – обмороки.
Ну, и вот бы на этом и закончить. Так нет же. Вдруг, из динамиков раздался гнусаво-картавящий голос с ужасной дикцией. И этот голос что-то так старательно булькотит…все напрягают слух, но разобрать ничего не возможно. Потом только мы поняли – это ж на разных европейских языках с упрямством ученого попугая повторялось успевшее набить всем оскомину «нет повести печальнее на свете…».
Я вот что думаю....тот, кто косил под Билла Шекспира был гением. Он знал, что над славным именем автора будут издеваться еще многие поколения спустя, и не будет ему покоя на том свете. Так что устроил все так, что за него теперь отдувается некий «простой парень». Душу тот ему продал, что ли?